Страсть, мораль и гений литературы

В лектории «Прямая речь» писатель, публицист, литературовед Евгений Жаринов рассказал, как Лев Толстой исследовал в своих книгах отношения мужчины и женщины и почему для русской классики оказался таким важным французский libertinage.

Посмотреть полностью лекцию «Страсть, мораль и гений литературы» можно в видеоархиве «Прямой речи».

➤ Вопрос мужского и женского был модной темой, потому что в конце XIX — начале XX века стала модной тема эмансипации женщин. Это коснулось и России — в основном, через самую близкую страну, Францию. Потому что правильно кто-то сказал, что почти вся русская литература — франкофонная. Она вся ориентирована именно на французскую литературу. А если мы говорим о Льве Николаевиче Толстом, то для него французский язык — как родной, потому что он аристократ.

➤ Еще с XVIII века русских классиков очаровывало французское просвещение. А при чем здесь женский вопрос? А потому что одна из удивительных черт этого просвещения — оно строится на либертинаже. А libertinage — это во многом половой вопрос. Истинный «либертен» – Маркиз де Сад. Жан-Жак Руссо, Дени Дидро… Вы посмотрите, что делает Вольтер в такой знаменитой его поэме, как «Орлеанская девственница». Это же вообще такой либертинаж! Когда оказывается, что вся война идет за девственность святой Жанны. Кто ее лишит девственности, тот и одержит победу. Вот этот так называемый французский либертинаж был очень силен — и особенно в светской среде. Той самой среде, к которой принадлежал Толстой по праву рождения.

➤ В «Войне и мир» все взято из семьи. Его родственники смотрели на этот роман как на рассказ о предках, о родственниках, о живых и уже мертвых. Например, княжна Марья – это мать Толстого. Николай Ростов – это отец его. Мария из очень богатой семьи Волконских (считай, Болконских). А его отец был человеком, во-первых, не из очень богатой семьи, во-вторых, он был красавец, офицер. А мать Толстого была некрасива, как княжна Марья, но обладала каким-то удивительным духовным началом. Которые Толстой не мог забыть на протяжении всей своей жизни. Хоть она и умерла очень рано. Он даже в дневниках своих, которые вел всю жизнь, пишет под конец жизни, что вот гулял сейчас по саду Ясной Поляны и увидел отпечаток женской ножки. И вдруг ни с того ни с сего пишет: может быть, это мать приходила ко мне?

➤ Но когда мы говорим о женском вопросе, тут, так или иначе, во многом всё приходит из Франции, из вот этой культуры либертинажа, где считалось, что истинный мужчина — это тот, который, извините меня грубость, переспит с как можно большим количеством женщин. Ему надо завоевать будуар. В противном случае он как бы не прошел настоящего воспитания, образования. Он не комильфо, он не куртуазен. Главное для мужчины — это завоевание женщины. А главное для женщины — это любовники, которые должны быть как трофей, и этим определяется ее жизнь. Это целая культура, которая вбирали в себя русские писатели, будущие классики.

В начале романа «Анна Каренина», когда в поезде оказываются в начале романа мать Вронского и Анна: одна едет к взрослому своему сыну, будущему любовнику Анны, а Анна тоскует по Сереже, которого она оставила дома. И фраза такая есть, Толстой как бы передает внутренний монолог матери Вронского. Она была очень довольна своим сыном: блестящий офицер, гвардейский офицер, все замечательно. Единственное, что не хватало ему для полного лоска, вот для того, чтобы было комильфо, это скандальной связи с замужней женщиной. Вот будет скандальная связь с замужней женщиной — и всё, ее сын прошел полную подготовку к жизни. Вот вам французский libertinage.

➤ У Толстого есть очень точная по теме «мужское и женское» повесть, болезненная повесть, многое раскрывающая в отношении полов. Это «Крейцерова соната». Она во многом парадоксальна и написана странным образом. Сначала рассказывается трагическая судьба Познышева, который убил свою жену, заподозрив ее в неверности. А потом идет толстовское морализаторство, где он описывает, уже не будучи писателем, а будучи моралистом, как надо воспитывать молодых людей, чтобы убивать в них эту сексуальность, которая ведет их к греху, который портит им жизнь, которая не позволяет им увидеть истинную любовь. Он даже доходит до советов, что нельзя есть много мясного, что мясное распаляет вашу эту сексуальность. Это как будто попытка сразу этим морализаторством подправить то, что сделал художник в первой части повести.

➤ Толстой один из первых, если не первый, коснулся подвижности человеческой психики. Многие писатели до Толстого представляли человеческую психику очень прагматично. А он ломает эту прагматичность и показывает психику как живой процесс. Процесс, в котором сам индивид не всегда владеет своей психикой. Она им владеет, а не он ею. И вот это, конечно, одна из величайших заслуг Толстого. Вот это так называемая диалектика души.

➤ Для Толстого с его особым взглядом на мир, на какую-то обостренную чистоту, именно в мужском и женском заключаются очень важные, существенные с точки зрения морали, нравственные события в человеческой жизни. Он всю жизнь пишет дневник, в котором описывает и мерзости, и высокие открытия. Он следит за своей душой: как она подвижна или не подвластна, как его посещают всевозможные неконтролируемые мысли, эмоции, желания. И желания эти бывают не всегда чистыми. И он дает этот дневник своей возлюбленной, будущей супруге, которая намного его младше. Она воспитания почти аскетического, но он хочет быть перед ней честным. И он дает ей дневник, в котором описано и его посещение публичных домов, и его увлечения. Представляете, что будет твориться с девушкой? Но он не может иначе.

➤ А вы почитайте другую его исповедальную повесть, «Дьявол» называется, где он описывает свое существование, ну, условно говоря, в Ясной Поляне, ждет приезда молодой жены и вступает в сексуальные отношения с крестьянкой. Есть даже миф такой, что половина яснополянской школы — это его бастарды. Вообще иметь бастардов в дворянской среде — норма. Они так воспитаны. Потому что это франкофонная культура и это ее особенность. Они не мужики-сиволапотные, они другие. Фет, великий русский поэт и друг Толстого, разве не результат адюльтера? Толстого упрекнуть можно во всем угодно, но только не в отсутствии откровенности. Он всегда откровенен. Он всегда признается во всех своих грехах. Если внимательно читать его тексты, там все есть.

➤ Вы когда-нибудь видели фотографию ручек Толстого? Мама дорогая. Это же ведь стило, которое подбиралось к руке, подбиралось к его эмоциональному состоянию. Он все время их меняет. Потому что одна ручка пишет так, другая так. Потому что это очень серьезная связь между тактильностью и мозгами, между тем, что появится на бумаге. Я даже думаю о том, не написать ли эссе, что делало гусиное перо и стальное перо с русской литературой. Потому что мы сейчас читаем сборники Пушкина и думаем, что он как будто писал на айпаде. А вы сами возьмите гусиное перо, окуните его в чернильницу. Насколько его хватит, сможете ли написать хотя бы одну строчку? А целый роман «Война и мир», а поэму «Мертвые души»? От этого труда каллиграфического вы, как Акакий Акаевич Башмачкин, сдохнете просто. Он будет задерживать вашу мысль. Эта мысль будет бороться и вступать в конфликт с вашими пальцами. С вашей тактильностью.

➤ Когда мне говорят: а почему вы не считаете вот этого за писателя? У меня есть один критерий. Запомнили хоть один художественный образ? Нет? Тогда оставьте этого писателя в покое, не писатель это — он просто тот, кто составляет тексты. Писатель – это тот, который оставляет у вас образы. Вот я читаю, например, «Детство», и там начинается все с того, что маленький Николенька просыпается. Просыпается ребенок, и вместе с этим пробуждением ребенка просыпается Толстой как писатель.

➤ Лотман делает такое потрясающее предположение, что дворяне той эпохи, и Толстой в том числе, все поголовно были людьми книги. По книге они выстраивали свои межполовые отношения, свои политические симпатии или антипатии. По книге они воспринимали другого человека. Мир отражался через книгу. Это трудно сейчас представить, но это было так. Почему Татьяна тащится в дом Онегина? Она хочет почитать его книги, потому что через эти книги она хочет понять, в кого она влюбилась. Они книжки тоже писали по книгам. Правильно сказал Ролан Барт: «Писатель тот, который раскавычивает чужие цитаты». Вот они все раскавычивали чужие цитаты.

Это особенность людей той эпохи. Поэтому сейчас намечается разрыв между классической эпохой и нашей эпохой, потому что мы живем в эпоху гибели книжной цивилизации. Мы не по книге жизнь все воспринимаем. Книга для нас мертвая.

➤ Знакомство Вронского и Анны. Там столько цитат, вы даже себе представить не можете. И столько искренности. Дело не в том, что всё состоит из цитат, а в том, как вы цитируете это, в том, какую вы добавляете этой цитате интонацию. Цитировать может и дурак, но это будет мертвое. Но как вы пропускаете эту цитату через себя, как у вас перехватывает звук в горле, как сбиваетесь, как делаете грамматические ошибки, как подводит вас перо, которое скребет о бумагу. Вот это и есть оригинальность. Потому что оригинальность – это то, что неуловимо, то, что живет как дух. Гениально сказал Толстой: «Наивные люди полагают, что книги пишутся словами. Книги пишутся чем-то помимо слов». И это понимали они все.

➤ Как встречаются Вронский и Анна? Это два человека высшего света, воспитанные вот на том антураже, про который я вам говорил. Анна приехала туда в образе добродетельной жены, прекрасной матери, у которой маленький сын Сережа, без которого она себя не мыслит. Она встретилась с матерью Вронского, которая думает о том, что ее сыну не хватает только лишь одного: скандальной связи с замужней дамой. Если разбирать вот эти узелки этого прекрасного полотна, то вы увидите, сколько там сплетений. Что поражает Анну? Поезд задавил какого-то рабочего. Это предвестие? Предвестие. Это сразу придает напряжение, какой-то почти музыкальный ритм, как лейтмотив и так далее.

Но самое интересное там другое. Она видит сына своей соседки по купе, о котором они говорили. Вронский. Она еще ничего не испытывает к нему. Но он идет к этому месту, где раздавили рабочего. Достает кошелек, вытаскивает оттуда купюры и дает пачку денег для того, чтобы позаботились о мертвом и о его семье. Это скрытая цитата из Шодерло де Лакло «Опасные связи». Когда Вальмон, считай наш Воронский, собирается покорить сердце добродетельной жены судьи, он идет и дает деньги бедному крестьянину, которого выселяют из его халупы. И это поражает сердце той, которую должен завоевать Вальмон. Это тот самый либертинаж. И всё это вплетено в русский роман.

➤ Как происходит эта «химия» между Вронским и Анной? Как тонко это рисует Толстой! Он ни в коем случае не назидательный человек, он прекрасно понимает всю силу страсти. Что она может делать с человеком, как она может перекорежить все его нравственные установки в минуту. В одну секунду. Как может из предусмотрительного сделать непредусмотрительного. Из умного — дурака.

Они едут назад из Москвы в Петербург. И на остановке оба выходят на перрон. То ли воротник там блестит от инея, то ли еще чего, то ли от фонаря падает соответствующий свет. Между Вронским и Анной рождается симпатия. И виновато в этом освещение, виноват в этом снег, виноват в этом случай. Не выйди они на перрон вовремя — и романа не было бы.

Тут вступает в роль феноменология — умение художника отразить неповторимое единичное явление, как рябь по воде. Этой феноменологией обладали только великие писатели. А если нет этого, то и за струны не надо браться. Толстой здесь проявляет всю свою феноменологию, все свое блестящее владение так называемой диалектикой души и показывает, как человек не властен над собой, как владеют им какие-то силы, особенно когда речь идет о взаимоотношении полов, которые просто больше его, сильнее его, каким бы он моральным ни был, каким бы он аскетом ни был.

➤ Диалектика души у Толстого — предвестие будущего потока сознания Марселя Пруста, Джеймса Джойса. Но только Толстой отличается от всех своих последователей в этом плане одной особенностью. Если поток сознания Джойса и Пруста говорит вам о том, что весь мир бессмысленный, что понятие истины очень относительно, потому что человек не властен над, грубо говоря, игрой своих нейронных связей, то Толстой говорит о другом. Он изо всех сил хочет эту бурю чувств, эмоций, неожиданных ассоциаций все-таки привести в какую-то гавань. Это гавань для него и через женские вопросы, через любовь определяется как смысл существования. А смысл этот он видит не в том, чтобы сытно жить, богато умереть, а в чем-то ином.

➤ Почти все повести и рассказы Толстого – это художественные исповеди перед читателем. Не случайно одним из его любимых писателей является Жан-Жак Руссо: надо исповедоваться перед читателем. Не перед Богом, а перед читателем. Рассказывай ему все о себе, показывай, как не можешь справиться со своими чувствами, но показывай, что все равно дорога какая-то есть. Мы не управляем своими эмоциями, но свет какой-то есть все равно.

➤ Но к женщинам — это последнее, что я сейчас скажу — он относился весьма критически. Тут то ли средневековая установка, что именно женщины проводники дьявола в этот мир, как Ева, то ли еще от чего. То ли от его особого обостренного чувства собственного греха. Толстой умеет перевоплощаться, он умеет чувствовать чужую, другую природу. В этом ему не откажешь. И в то же время, вот посмотрите, вроде бы, какой замечательный образ Наташи Ростовой, как он тонко, ясно передает ее чувства. Чем заканчивается? Вот, наконец, она обрела свое счастье — Пьер и прочее. А Толстой показывает, что у нее вот этот передник, описанный очередным ребенком. И от Наташи ничего не остается. И вот вам счастье. А, считает Толстой, баба этим и должна заниматься. Это ее предназначение. При всем том, что он тончайший психолог.

Поделиться: